Дон Д`Аммасса - Целитель
«Вероятно, это самопроизвольное выздоровление, — предположил очередной медик. — Признаю, в вашем случае это слишком невероятно, но, как явствует из подготовленных нами документов, все четверо прекратили лечение за некоторое время до выздоровления. Человеческое тело все еще хранит немало сюрпризов, мистер Мастерсон, но с моей стороны было бы нечестно говорить, что у вас много шансов».
Не удовлетворившись ответом и не желая смириться с тем, что его жизнь оказалась в руках слепой судьбы, Мастерсон истратил часть своего состояния на приобретение информации, которую, как он считал, ему должны были бы предоставить задаром. В течение нескольких недель он собрал об этих четверых больше сведений, чем они сами о себе знали. Сыщики и компьютерные гении просматривали данные, искали повторяющиеся модели, сходства и кое-что нашли. Наиболее любопытным оказался тот факт, что в течение нескольких месяцев перед своим чудесный исцелением все они хотя бы раз побывали в Марокко. Первые два случая никакого интереса, с этой точки зрения, не представляли: один человек оказался марокканцем, работавшим в посольстве в Вашингтоне, другой — испанским военным офицером, расквартированным в одном из прибрежных анклавов, все еще управлявшихся Мадридом. Последний недавно погиб в авиакатастрофе.
Мастерсон искал дополнительные точки пересечения и нашел их. Испанец дважды наведывался в небольшую деревушку к северу от Неаполя, где лежала, как все предполагали, на своем смертном одре малютка Мария Томасси, исцелившаяся номер три. Как ни странно, между этими двумя визитами семья свозила обреченную девятилетнюю дочку в путешествие по Марокко, после чего она полностью поправилась. Ему еще предстояло найти прямую связь с четвертым исцелившимся, женой иорданского переводчика, который два года работал в ООН, но марокканский дипломат вполне мог встречаться с этой парой в обществе, если уж не по службе. Женщина отказалась разговаривать с Мастерсоном, а девочка Томасси и вся ее семья погибли, когда их деревня в буквальном смысле провалилась сквозь землю во время землетрясения.
Проследить передвижения исцеленных по территории Марокко оказалось намного сложнее, поскольку интервал между каждыми двумя поездками составлял больше года. Хотя все главные города Северной Африки в той или иной степени стали космополитическими, в глубинке же ни о каком порядке говорить уже не приходилось. Двое из четверых побывали в Марракеше, все провели хотя бы одну ночь в Рабате. Система резервирования мест и платежей по кредитным карточкам существовала в отеле в электронном виде, а значит, эти сведения можно было нелегально получить и проанализировать. Во внутренних же частях страны все записи обыкновенно велись вручную, если вообще велись. Мастерсон продал еще часть своего дела, и его агенты потянулись в пустыню, в деревни, в поисках информации. Время сравнительного благополучия для него явно заканчивалось, Мастерсон дошел до грани отчаянии и уже подумывая о самоубийстве, когда наконец получил сообщение, сулившее надежду.
Все четверо побывали в одной и той же захолустной южной деревне.
Медленно продвигаясь в глубь городка, Мастерсон встречал разных прохожих. Большинство бросало в его сторону безразличные взгляды, несколько человек яростно грозили кулаками вслед поднявшему пыльную бурю автомобилю. Тувареш представлял собой захолустное поселение, обитатели которого едва сводили концы с концами, кормясь плодами скудного урожая или продавая предметы грубых ремесел. Агенты Мастерсона сообщили, что своей полиции здесь нет. Если стражи порядка все же требовались, их можно было вызвать по рации. Впрочем, это еще не гарантировало, что они и впрямь приедут. Больницы как таковой не было, только лечебница с единственным врачом, тоже местным жителем, который учился в Европе, но отказался от места в Рабате и вернулся в родную деревню.
Мастерсон колесил вокруг деревни, пока не уперся в Холм. Составив общее представление о местности, он вернулся назад, на маленькое открытое плато, и остановил «лэнд-ровер» на самом виду как раз над рыночной площадью. Он запер двери, включил сигнализацию и электронных «сторожей», удостоверившись, что наблюдавшие за ним мальчишки видели его действия, равно как и револьвер, который он сунул в карман пиджака.
Рынок представлял собой кладезь материала для изучения контрастов. Его пестрые ряды словно сошли с экрана старого кинематографа: владельцы торговых палаток расхваливали красочную материю, резьбу по дереву, глиняные горшки или какую-нибудь снедь. Одни торговцы выглядели вполне традиционно, точно перенеслись сюда из далеких веков. Другие же имели весьма современный вид. Возле некоторых жужжали или шипели портативные электрогенераторы, там покупатели могли выбрать электронные игры, западные пиратские видеокассеты или музыкальные CD. Там же можно было выйти в интернет, чтобы посмотреть порно-cайты.
Чтобы пройти по рынку, потребовалось всего несколько минут, ничего Особенно интересного Мастерсон не заметил. Он попробовал заговорить по-арабски с девушкой, которая либо не поняла его, либо была слишком застенчива и не отвтила, потом купил фруктов у одного из торговцев, пялившегося на него, не скрывая любопытства.
— Не подскажете, где я могу найти доктора Масуда? — спросил он, медленно выговаривая слова.
Торговец, худой, но вполне здоровый на вид человек средних лет, медленно кивнул.
— Через две улицы после авторемонта, месье, — ответил он на сносном французском, явно ошибившись относительно национальности Мастерсона. — Над дверью красный полумесяц.
Мастерсон поблагодарил его и вернулся к «лэнд-роверу», который, слава Богу, никто не тронул, хотя теперь вокруг него сидело и стояло не меньше дюжины подростков. Мастерсон вдруг сообразил, что никто из них еще не обращался к нему за милостыней, что было крайне необычно. Они смотрели, как он отключает охранное поле, и не выказали ни удовольствия, ни разочарования, когда машина уехала.
Врача он нашел без труда. Лечебница стояла на окраине деревни и вплотную примыкала к тому самому холму, который ранее преграждал ему путь. Она выглядела чуть лучше, чем деревенские лачуги, но это еще ни о чем не говорило. Крыша производила впечатление новой и прочной. Современные ставни на окнах были в хорошем состоянии, в металлическом сарайчике сбоку мирно урчал генератор. Однако оштукатуренные стены местами облупились, а неряшливые пятна на них отдаленно напоминали грозовые тучи. Над дверью была прилажена электрическая лампочка, сквозь тонкие занавеси изнутри проникал яркий свет.
Поскольку звонка не обнаружилось, Мастерсон постучал, раздумывая, не лучше ли просто открыть дверь и войти.
